Теперь и я под этим углом рассматриваю свой «транспорт».

Да, нет. Лютый высокогорный кассец кроме как размером и формой на питомца Макса непохож. Хотя, куча клыков, бивней, рогов… Нет. У того мутировавшего теленка все другое было. Этот, с кабаньим рылом, другой. Шкура у него белая и пушистая… Это, скорее, смесь кабана и… громадной мускулистой полярной лисицы. Песец по другому. Кабанопесец.

— Не, брат, — качает головой Писс-Дум. — Непохож на помет Тура. Это тебе кажется, потому что на этом здоровом звере сидит Макс, то есть Саня в теле Макса.

— Может быть, может быть… — Гон-Донн задумывается над этими словами.

Пока продолжается обсуждение схожести и различия питомцев, мне приходится притормаживать порывы Ктулху, рвануть побыстрее. Зверюга, на которой я еду, легко и без видимых проблем преодолевает неровности и препятствия, будь то огромные валуны, глыбы льда, расщелины или глубокие сугробы. Чувствуется, что кассец может шпарить по этой местности с хорошей такой скоростью.

Жаль, на его спине не хватит места всей нашей команде. Хотя… Если постараться, потесниться… Да, нет. Можно, конечно попробовать, но фигня какая-то будет. А так было бы здорово. До нашей цели добрались бы быстрее.

Через полчаса…

— Аа-а-а-х-х-хр-ре-н-неть!

И это не Кеша орет, как можно было подумать.

Это Гон-Донн. Другие от него не отстают. Сложно что-то плавно произнести, когда тебя зверски болтает и шатает.

Сейчас мы все несемся на спине Ктулху, удерживаемые нитями и жгутами Лиси. Благодаря им, мы все вмешаемся, и не слетам с «транспорта». А «несемся» — грубо сказано. Если при поездке в одно лицо, кассец вез меня плавно, словно люксовая тачка, то сейчас, когда нас много и ему неудобно, мы будто на взбесившемся горном козле. Да, он мчится быстро, но происходит это хаотичными рывками. И до плавности хода очень и очень далеко.

Те, кто ездил на «Ниве» трехдверке с ушатанной подвеской с большой скоростью, вообще не притормаживая, через лесную дорогу по ямам, канавам, выступающим корням деревьев, меня поймут. Был случай, друг хвалился вездеходностью своего транспорта. Так-то, да, мы везде смогли проехать. Правда, у меня чуть голова не оторвалась, задница не отвалилась, а позвоночник превратился в аккордеон.

Наши головы тоже чуть не отрываются, хоть и тела прокачены Системой. Но, главное, перемещаемся мы сейчас быстрее. Пусть и под натужный хрип кабанопесца. Ничего, позже передохнем.

Кеша всю дорогу молчит. Нет, он, конечно, попытался в самом начале поездки высказаться насчет качества услуг такси, но… Если мне сложно не заикаясь что-то сказать, то химероид при текущих обстоятельствах и пару слогов не может договорить. Залипает на одной гласной или согласной. И думай, что он этим хотел сказать.

Рывком взбираемся на очередной крутой уступ и нос к носу сталкиваемся с обомлевшим гоблином. Ну, как нос к носу? Носопырка зверюги почти упирается в лоб зеленокожего, выпучившего глаза.

Глава 44(2)

— Хррру! — выдыхает монстр под нами в лицо ошалевшему от встречи гоблину.

Тот шлепается на задницу в сугроб и с ужасом взирает на чудовище.

— Шшшшш! — издает шипение Ктулху, раскидывая в разные стороны веером шевелящиеся щупальца. Видимо, посчитав, похоже, это уместным и смешным.

Он, оказывается, у меня юморист.

Можно представить, что испытывает в этот момент зеленокожий. Или нельзя… Да, похрен как-то.

Но пещерный гоблин «обосрался». Хорошо, что только в переносном смысле.

Он неотрывно пялится на морду кабанопесца и развивающиеся щупальца. Его подбородок и нижняя губа дрожат. Гоблин дергает руками и ногами, пытаясь отползти. Но в итоге, просто елозит по снегу, оставаясь сидеть на одном месте.

— Здорово, Губо! Как дела? — радостно приветствую старого знакомого со спины питомца. И тут же хохмлю. — Можешь не отвечать.

Этот тот гоблин немой. А после воскрешения ему, как я понял, вождь каждый раз приказывал отрезать язык, чтобы не болтал лишнего. Потому, ответить у него точно не получится.

Губо. Гоблин пещерный — 15 уровень.

— Г-г-гы-мыо? — поднимает голову и заикаясь произносит гоблин, чем сильно удивляет меня.

— Так ты разговариваешь? — спрашиваю его. — А как же твой отрезанный и прижженный язык?

Губо, сглатывает, поглядывая на чудище перед собой, и медленно с расстановкой отвечает:

— Нет у нас больше вождя. Шугрупа съел Проглот, которого ты привел.

— Это он про гигантского червя, наподобие того, что мы навели на чувдов? — спрашивает меня Гон-Донн.

Киваю ему.

После чего хоббит, выдает громко и с пафосом:

— А теперь ОН, — указывает пальцем на меня, — привел вот этот Писец на ваши грешные головы!

И указывает на облизывающегося кабанопесца.

— А-а?– снова пытается отползти гоблин.

— Хе-хе! — тихо смеется Гон-Донн.

— Шшшш! — подыгрывает шипением Ктулху.

А ему, похоже, очень нравится пугать и нагонять ужас.

Тут решает вставить свое слово Писс-Дум.

— Все потому, что ОН — палец на меня, — аватар НЕНАЗЫВАМОГО!

Грозно так и воодушевленно сказал.

— Видишь, у него нет имени над головой? — продолжает хоббит.

Губо на это кивает.

— Так вот, это метка НЕНАЗЫВАЕМОГО! А НЕНАЗЫВАЕМЫЙ величайший БОГ, что повелевает грозными и ужасными Писцами! И на тех, кто разгневал ЕГО, насылает чудовищных Писцов, что пожирают нечестивцев!

Губо смотри на меня с не меньшим ужасом, что и на монстра под нами.

— А ессчче он, — подключается Кеша своим хриплым голосом, — жжжесстокий хозззяин и та ессче ммррра…

И получает от меня подзатыльник.

На химероида гоблин тоже смотрит с ужасом. Еще бы. Та еще жуткая тварь.

— Вы разгневали НЕНАЗЫВАЕМОГО⁈ — Писс-Дум припечатывает вопросом гоблина.

— М-мы… я… — мычит что-то Губо.

— Вы должны теперь искупить вину перед НЕНАЗЫВАЕМЫМ, неистово молясь на него! — не успокаивается Писс-Дум. — Иначе, даже после смерти, когда все жизни кончатся, ваши души будут сожраны духами Писцов! Вы будете вечно страдать в нескончаемых ужасных муках!

После последних слов Губо, вообще, замирает, боясь даже дышать.

После чего хоббит заключает:

— Так молись НЕНАЗЫВАЕМОМУ и восхваляй его, дабы искупить грехи перед ним и спасись! Передай остальным гоблинам, чтобы усердно молились и восхваляли божество. Тогда, возможно, если будете стараться в молитвах своих, его Писцы не придут за вашими телами и душами.

Гоблин тут же падает на колени, склоняется, сгорбившись, и начинает реально молиться.

— О, великий Неназываемый! Прости нас! Прости нас! Ты великий! Самый великий и могучий!

Мне даже как-то неловко становится.

— И нахрена это нужно было? — шепотом спрашиваю Писс-Дума.

Тот также тихо отвечает:

— Хранитель говорил, что Максу там, — указывает пальцем в небо, — нужны некие божественные очки веры. А это, — указывает на молящегося гоблина, — один из способов ему их получить. Вот я и решил воспользоваться случаем и помочь.

— Прикольно, — хвалю его.

Дав зеленокожему помолиться, произношу:

— А теперь, Вставший на путь исправления, веди нас к тем пещерам, где раньше было ваше поселение. И поживее!

— Д-да! — подскакивает Губо. — Д-да о, аватар Неназываемого! Я отведу! Отведу!

И припускает по снегу. А мы следом.

На ходу объясняю товарищам, для чего мне это нужно.

Просто от пещер, где я наткнулся на это племя гоблинов, не так далеко до цели нашего путешествия. И пусть стрелка указывает направление, оттуда мне проще найти дорогу. Все-таки места знакомые.

Недалеко от скрытого под толщей завала космического судна, в одной из непосещаемых локаций.

— Ты это видел? — шепчет разведчик напарнику.

— Ага, — кивает тот. — Уже который отряд куда-то отправляют.